Ознакомительная версия.
Наука, как сказал Михаил Викторович в одном своем стихотворении, – это «дерево с живым и честным стволом». Это же можно сказать и о самом Михаиле Викторовиче. Это богатейшая свободная личность, яркая и индивидуальная, оригинальная во всем – в лингвистических идеях, в языке, стиле, в отношении к людям.
Мы счастливы от сопричастности к жизни и делу нашего Учителя. Спасибо ему.
Е.В, Клобуков (Москва). Памяти Михаила Викторовича Панова
3 ноября 2001 г. на 82-м году жизни скончался доктор филологических наук, профессор Михаил Викторович Панов – один из талантливейших филологов современности, видный представитель московской (фортунатовской) лингвистической школы, замечательный педагог, удивительный человек и настоящий гражданин своей страны.
Весть о кончине Михаила Викторовича нестерпимой болью отозвалась в сердце каждого, кто имел счастье знать выдающегося ученого, общаться с ним, слушать его лекции, читать его книги и статьи.
Уникальным был диапазон научных интересов М. В. Панова. Лингвистика и литературоведение (правы те, кто говорит о реальном возрождении в его творчестве ломоносовского принципа филологического единства); работы по общему языкознанию и социолингвистике, теории синхронического и диахронического описания языка; исследования в области лексики и грамматики, фонетики и лингвопоэтики; анализ парадигматических и синтагматических отношений на всех уровнях словесного творчества. Это всё – Панов.
М. В. Панов родился в Москве 21 сентября 1920 г. Когда отмечался восьмидесятилетний юбилей Михаила Викторовича, было много написано и сказано о его роли в отечественной науке, о тех направлениях филологии, где его слово оказалось решающим. Поэтому, навсегда прощаясь с М. В. Пановым, нет нужды еще раз подробно говорить о том, о чем уже было сказано, достаточно вспомнить материалы юбилейного сборника «Жизнь языка» (М.: Языки славянской культуры, 2001) или статью Л. Н. Булатовой, Е. А. Земской, С. М. Кузьминой и В. И. Новикова «Диапазон дарования» (Вопросы языкознания. 2001. № 1).
Сегодня хочется говорить о другом – о том месте, которое занял М. В. Панов в нашей духовной жизни; необходимо попытаться понять, почему с уходом Михаила Викторовича все мы вдруг ощутили, что в невозвратном прошлом осталась какая-то важная часть нашей жизни.
М. В. Панов не был выпускником МГУ, он никогда не числился в постоянном штате университета. Но со студенческих лет и до конца жизни тянулась ниточка, незримо и навсегда связавшая М. В. Панова с Московским университетом. В Московском городском педагогическом институте им. Потемкина, где он учился в довоенные годы и который всегда вспоминал с теплым чувством, читали лекции университетские профессора, уже при жизни ставшие классиками фортунатовской школы: Р. И. Аванесов, П. С. Кузнецов, Г. О. Винокур, А. М. Селищев. А любимыми учителями Панова в годы студенчества были Алексей Михайлович Сухотин и Александр Александрович Реформатский.
Год окончания института совпал с началом Великой Отечественной войны. Артиллерийское училище, передовая. Михаил Викторович – командир взвода. Ранения, боевые награды… Затем в течение восьми лет работа в школе, о чем он всегда вспоминал с большой нежностью. Следует особо сказать, что преподавание русского языка в школе и вузе, разработка основ преподавания науки о русском языке школьникам занимали одно из главных мест на шкале жизненных ценностей М. В. Панова. Великий, с мировым именем ученый и великий педагог-практик – такое сочетание встречается крайне редко. Возможно, в нашей лингвистике только А. М. Пешковский с такой же страстью стремился сблизить школьную грамматику с академической. И последний курс, прочитанный Пановым студентам в Открытом педагогическом университете незадолго до смерти, был посвящен школьному преподаванию русского языка…
В начале 50-х гг. – аспирантура в Горпединституте у Р. И. Аванесова, преподавательская работа в alma mater, первые публикации. Нужно сказать, что уже самая первая статья Михаила Викторовича («О значении морфологического критерия для фонологии»), опубликованная в 1953 г. в Известиях АН СССР, стала, как и многие другие его работы, в буквальном смысле хрестоматийной: А. А. Реформатский включает ее в свою хрестоматию «Из истории отечественной фонологии» (М., 1970). Получили широкую известность и другие ранние статьи М. В. Панова: «О слове как единице языка» (1956), «О грамматической форме» (1959), «О частях речи в русском языке» (1960). Эти исследования в значительной степени определили пути дальнейшего развития ключевых разделов русской лексикологии, морфологии и словообразования.
В 1958 г. академик В. В. Виноградов, основатель и директор Института русского языка АН СССР, приглашает молодого перспективного ученого в свой институт. Кстати, была альтернатива – пойти работать в МГУ, где кафедрой русского языка заведовал тот же Виноградов. В итоге порешили: начать с института («А там посмотрим!»). Михаил Викторович является в начале 60-х гг. заместителем председателя Орфографической комиссии, созданной по постановлению президиума АН СССР. С 1964 по 1971 г. он заведует в институте сектором современного русского языка. Параллельно М. В. Панов осуществляет руководство социолого-лингвистическим научным проектом. Возглавляемый и направляемый им коллектив единомышленников подготовил к печати четырехтомную серию коллективных монографий «Русский язык и советское общество» (1968) – ив наши дни один из наиболее активно цитируемых трудов по русской лингвистике. Общепризнанно, что именно М. В. Панов возродил практически утраченные в отечественной науке традиции социолингвистического анализа языка.
60-е гг., годы хрущевской «оттепели», были временем яркого расцвета мощного и многогранного научного дарования М. В. Панова. Рискну утверждать, что М. В. Панов до конца дней оставался шестидесятником в том благородном смысле, который вкладывала в это слово доперестроечная интеллигенция. Высокий профессионализм и соответствующий авторитет в научном сообществе, чувство чести и достоинства, высота гражданского чувства, стремление переделать жизнь к лучшему и бороться с попытками отбросить наше общество к прошлому – вот штрихи к социальному портрету Михаила Викторовича периода 60-х.
В то время было модно делить всех на «физиков» и «лириков». М. В. Панов был выше этого деления, он был и физиком, и лириком одновременно. Панов-«физик», подобно Бодуэну и Фортунатову, мыслил категориями естественных наук. Он настаивал на знакомстве студентов-русистов с азами экспериментальной акустической фонетики. Он привлек самую передовую по тем временам вычислительную технику для обработки результатов массового анкетирования носителей русского литературного языка. А Панов-«лирик» в течение всей жизни любил поэзию (Маяковский, Пастернак, Хлебников, Хармс), читал лекционные курсы и публиковал научные исследования, посвященные поэзии. Да он и сам писал великолепные стихи. В 1999 г. вышел сборник его избранных стихотворений; журнал «Знамя» (1999. № 3) откликнулся на стихи Панова рецензией с выразительным заголовком: «Стих первой свежести».
Но вернемся к 60-м. В 1967 г. выходит в свет основной фонетический труд М. В. Панова – книга «Русская фонетика». Характерная деталь: на обложке – некий абстрактный рисунок, что, казалось, отражало понятную почти всеобщую тягу к новой эстетике; на деле нагромождение пятен и линий оказывалось… спектрограммой слова «счастье»! Панов был ученым, в полной мере познавшим, что такое счастье настоящего исследователя. Уже на основании опубликованных к концу 60-х гг. исследований по теории языка и фонетике, графике и орфографии, лексикологии и морфологии можно было бы сказать, что М. В. Панов прочно вошел в историю отечественной лингвистики.
Однако случилось так, что имя Михаила Викторовича Панова стало достоянием не только истории нашей науки. Его жизнь навсегда останется в качестве одной из вех становления в стране норм гражданского общества. Когда на рубеже 60 – 70-х гг. начался откат от «оттепели» к «застою», Панов остался верен тем же нравственным принципам, тем же представлениям о чести и достоинстве, которыми жили шестидесятники. Инспирированное сверху ужесточение идеологической цензуры в науке и борьбу с любым инакомыслием Михаил Викторович наблюдал и в Академии наук.
…«Михаилу Викторовичу Панову – ученому, учителю, доблестному воину» – с таким посвящением был позднее опубликован в ознаменование 80-летия ученого сборник «Жизнь языка» (М., 2001). Последняя часть посвящения обращена не только к солдатскому периоду жизни Панова. Необычайная популярность Михаила Викторовича среди московской интеллигенции начиная с конца 60-х гг. (он был, как теперь говорят, поистине знаковой фигурой своего времени) была связана с тем, что, как все хорошо знали, и после войны он жил по нормам воинской доблести: сам погибай, а товарища выручай.
Ознакомительная версия.
